Густав Климт родился 14 июля 1862 года в венском пригороде Баумгартенс.Он был вторым ребёнком не слишком удачливого гравера Эрнста Климта и его жены Анны, урожденной Финстер (всего в семье было семь детей). У мальчика рано обнаружился дар к рисованию, и в 1876 году он, блестяще выдержав вступительные экзамены, поступил в Венскую Художественно-промышленную школу. Все дети Климтов отличались завидными художественными способностями. В той же Художественно-промышленной школе учились младший брат Густава Эрнст (к сожалению, рано умерший) и старший брат Георг, впоследствии ставший довольно известным мастером. Он, кстати, позже не однажды делал изумительные рамы для картин Густава, исполняя их в стилистике самих полотен.

Густавом и Эрнстом школа гордилась. Будучи ещё студентами, в 1879 год, они вместе со своим соучеником Францем Матчем объединились в своеобразную художественную «команду», быстро получившую известность. В 1880 году это «трио» (ни одному из его членов не исполнилось 20 лет) пригласили расписать павильон минеральных вод в Карлсбаде (теперь это чешский город Карловы Вары)

Климт, родившийся в семье мастера-ювелира, унаследовал от своего отца любовь к ручному труду, умение увидеть и раскрыть красоту любого материала. Венская Художественно-промышленная школа тоже в большей мере была ориентирована на подготовку художников-«прикладников»; «чистых» живописцев пестовали в более престижной Академии изящных искусств.

Женский потрет» Первыми крупными работами Климта стали настенные росписи, отличавшиеся обилием классических деталей и позолоты. В 1883 году молодые художники открыли в Вене собственную мастерскую. Поначалу мастерская получала заказы от провинциальных городов тогдашней Австро-Венгрии, но скоро юными мастерами заинтересовалась и столица. Вена в те времена активно перестраивалась, стараясь стать вполне имперским городом. В центре города на расчищенных площадях разбили величественный бульвар Рингштрассе. Возводили новое здание национального театра («Бургтеатр»). В 1886 году Климтов и Матча привлекли к его оформлению. К 1888 году они изобразили сцены из истории театра на тимпане фронтона и плафонах главных лестниц.

Уже в 1890 году последовало престижное предложение — поработать в венском Художественно-историческом музее. Роспись лестниц музея была начата известным художником Гансом Макартом (1840 1884), но не закопчена из-за его преждевременной смерти. Молодым людям предстояло завершить этот труд. Они в то время преклонялись перед Макартом и, приступив к работе, почувствовали себя его наследниками. В психологическом отношении это был очень плодотворный опыт.

В 1892 году неожиданно умер Эрнст Климт. От «трио» остался лишь «дуэт». В 1894 году Матч и Климт получили заказ на роспись Большого зала Венского университета. Работа осложнилась из-за разногласий, возникших между бывшими друзьями. В результате каждый из них взялся за отдельные картины. Вскоре Матч покинул мастерскую.

Споры Климта и Матча были вызваны их художественными расхождениями: Матч оставался верен традиционной живописи, в то время как Климт напряженно искал новые пути. Ранняя манера Климта в техническом отношении вполне совершенна, но никакими особенными дерзаниями не поражает. Картины, созданные в составе успешного художнического «трио» показывают, насколько быстро и легко смог усвоить юный живописец набор элементов, необходимых для пользовавшихся в то время большим спросом пышных исторических и аллегорических полотен. Основой успеха художник считал тогда точность и максимальное соответствие реалиям, в стремлении к чему не только изучал изображаемое событие по книгам, но и делал фотоснимки натурщиков, одетых в костюмы соответствующей эпохи. В качестве последних чаще всего выступали родные и знакомые Климта.

Первые признаки внутренней неудовлетворенности относятся ко времени работы в Художественно-исторического музее (1890—91). Фигуры Климта, до этого высокопарно-героические, становятся более плоскими, стилизованными, в них появляется какая-то странность. Точка слома приходится на период выполнения росписей для Венского университета. Так, на картине «Философия» вместо исторических персонажей в традиционных декорациях художник пишет обнаженные фигуры в совершенно негероических позах на абстрактном фоне (один из критиков иронично назвал этот фон «Вселенной в состоянии загадочного брожения»).

Одновременно разительные перемены происходят и в «мелкоформатном» творчестве Климта. Если говорить о влияниях, вызвавших эти перемены, то их было достаточно много. Манера Климта всегда отличалась эклектизмом, но это был, если можно так выразиться, творческий эклектизм. Одно время он охотно использовал приемы импрессионистов; довольно долго находился под очарованием «ар нуво» (текучая линия Климта воспринята именно от него). Интересовали его и украшенные позолотой мозаики, относящиеся к первым векам христианства.

Климт буквально на глазах превратился из солидного живописца, обслуживавшего консервативную публику, в лидера австрийского авангарда. Климт не был склонен к объяснениям собственного творчества (равно как и к созданию манифестов), и все его письменные рассуждения в этой области сводятся к одному короткому тексту, который называется «Комментарий к несуществующему автопортрету» и хранится в Городской библиотеке Вены. В нем автор пишет: «Не существует моих автопортретов. Я скорее интересуюсь не собой как материалом для картины, а другими людьми, особенно женщинами, и даже еще больше другими явлениями. Я убежден, что как человек я не очень-то интересен. Во мне нет ничего особенного, чтобы смотреть на меня. Я — художник. Xудожник, который пишет каждый день с утра вечера. Фигуры, пейзажи, время от времени — портреты. Я недостаточно хорошо владею словом, чтобы взяться за рассказ о своей работе... Если вам действительно хочется больше узнать обо мне — как о художнике, разумеется, — посмотрите внимательнее на мои картины, которые расскажут вам обо мне намного лучше, чем я сам».

Напоказ сторонясь самоанализа (не без доли самоуничижения), Климт, тем не менее, проговаривает в этих фразах несколько необыкновенно важных (в плане характеристики художника) вещей. Одна из них — упоение художественной работой, творчеством. Климт действительно мог работать «каждый день, с утра и до позднего вечера», и его мало интересовало то, что происходит за пределами мастерской. Другая — зафиксированное предпочтение, которое он отдавал изображению женской фигуры. Наконец, третья — констатация того та, что личность художника, его отношение к увиденному важнее, нежели сюжет, жанр, традиция. Яркий пример: многие картины Климта можно отнести к мифологических или аллегорических, но, по большому счету, каждая из них — плод исключительно фантазии художника.

Оставив монументальные росписи, художник не оставил любви к определенному «оформительству», дополняя свои живописные работы то позолотой, то узорчатым фоном, то орнаментальной рамкой.

Зрелые произведения Климта отличает ряд особенностей — это плоские формы, ритмичные линии и декоративность. Родовая примета этой живописи — реалистическое изображение лиц и рук в сочетании с весьма условным, «орнаментальным», — всего остального.

При этом возникает один удивительный эффект, присущий только работам Климта; они словно обволакивают зрителя, погружая в предельно чувственный мир. Одна из современниц художника тонко подметила: «Сам он был похож на неуклюжего, не умеющего связать двух слов, простолюдина. По его руки были способны превращать женщин в драгоценные орхидеи, выплывающие из глубин волшебного сна».

У Климта было немало поклонников и поклонниц. Выставки художника всегда собирали толпы зрителей, а коллекционеры охотно покупали его полотна. Особый успех выпал Климту на Венецианской выставке 1910 года. Одну из картин художника приобрел Городской совет Венеции, а модельеры по окончании выставки бросились шить платья по фасонам, заимствованным с женских портретов Климта.

Впрочем, его жизнь в искусстве не была легкой (да и бывает ли она легкой у крупных мастеров, которые не желают творить, «как принято»?). Недоброжелателей у художника всегда хватало. Многие упрекали его в самовлюбленности и полном безразличии по отношению к тому, что называется «злобой дня». Действительно, эта «злоба» Климта не интересовала, да и ни одно из громких направлений тогдашней живописи не смогло бы безоговорочно зачислить его в стан своих апологетов — всяческих «направлений» Климт сторонился. Но при этом ему удалось — и гораздо лучше, чем кому-либо другому, — запечатлеть на своих полотнах современную жизнь и донести до нас пряную атмосферу «золотого века» венской культуры.

По материалам «Художественной галереи» №44, 2005